Константин Матафонов: стрессоустойчивость и результат

Журнал "Шоу-мастер"

Звукорежиссер Константин Матафонов
об особенностях работы с треком
и микрофонах «Октава»



Константин Матафонов

Свой первый предусилитель звукорежиссер студии М.А.М.А Игоря Матвиенко
и таких артистов и лейблов, как Тимати, Скриптонит, SunSay, Blackstar
Константин Матафонов собрал в детстве, а его основными и единственными микрофонами
тогда были микрофоны производства «Октава» – ими комплектовали катушечные магнитофоны.
Интересно, что Константин и сейчас работает с российскими микрофонами.

Донести до слушателя свою идею мастер-звукорежиссер старается при помощи известных ему технических приемов. У вас есть универсальные или ваши фирменные технические приемы?
Для меня главное внутреннее противоборство состоит в желании сделать композицию артиста лучше и понимании, что не стоит ничего менять. Чтобы работать продуктивно, мы стараемся обговорить все на берегу, до начала работы над проектом. В этом нам очень помогает демо-материал артиста, те вводные, которые он имеет на момент обращения к нам.

Также всегда есть спор между собственным видением, фирменными примерами и тем, что просит заказчик. Эту дилемму мы решаем, подготавливая несколько версий композиции – иной раз получаются радикально разные по звучанию треки!
Все это не имеет отношения к техническим приемам, но напрямую влияет на финальный результат. Ведь принимается множество решений – записать живые рояль, скрипки, переделать аранжировку или бит, а бывает, что есть смысл оставить домашнюю запись вокала артиста. Да, бывает и такое.

Расскажу о приемах. При записи мы всегда подбираем артисту микрофон по простому правилу: «яркий звук – окрашенный звук». Мы ставим два заведомо различающихся по звучанию вокальных микрофона. Пока артист распевается, мы успеваем сделать несколько дублей и выбираем победителя. Так же оперативно подбираем артисту предусилитель – обычно это винтажная «лампа» (Siemens V72), Neve 1073, Chandler или предусилитель консоли.
Если артиста смущает излишняя детализация в его голосе во время записи, то я могу убрать в канале мониторинга верхние частоты и немного добавить нижней середины для создания опоры. Так артист становится смелее.

При сведении я люблю активный отдых – мониторинг с заведомо другими физическими параметрами и спектром. В частности, до трети микса я точно делаю на старых добрых мониторах Auratone – когда я сомневаюсь в каких-либо решениях, я переключаюсь на Auratone, и все становится понятным и очевидным. Спустя полчаса работы на них возвращаешься на основную полноформатную мониторную систему со свежими ушами.



Можно ли сказать, что актуальность композиции зависит от звукоинженера больше, чем от автора, исполнителя? А популярность?
Вряд ли актуальность композиции в наше время сильно зависит от звукорежиссера, но все же мы можем многое привнести. Практика показывает, что чем лучше сведена песня, тем дольше она остается на слуху. Бывает, что некоторые отечественные хиты по прошествии времени слушать тяжеловато – не звучит. А хороший внимательный звукорежиссер изначально придаст ей нужный гармонический окрас, сделает стильное звучание тембров инструментов, придумает уникальные запоминающиеся эффекты, с которыми будет ассоциироваться песня.
Мы представляем у себя в голове, как будет звучать композиция до того, как садимся сводить ее. Примерно прикидываем инструментарий, который задействуем, будь то внешние или программные обработки. Без концепции, основанной на музыке, демо-записи, установках продюсера, не садимся сводить, хотя пора уже похулиганить и создать свой хит.

Вы работаете не один, а с командой, ассистентами, значит ли это, что каждый привносит что-то свое в конечный продукт. Всегда ли заказчик согласен с тем, что на его треке реализуют свои идеи ваши ученики, а не сам мастер?
Привносят – и мы все учимся друг у друга! Я однажды попал в стагнацию, когда одни и те же действия завели в тупик именно в технологии, в процессе.
С коллегами такое невозможно. Они все горят, мы все любим свое дело! Происходит постоянный обмен опытом, критика. Когда у одного инженера готов сложный микс, другой инженер поможет ему размылить слух. Но есть важное дополнение. Если в команду приходят гуру и сложившиеся специалисты, то они должны быть готовы играть по командным правилам. А это значит, что придется где-то усредняться, где-то открывать свои секреты, а взамен команда обеспечит заказами и организует рабочий процесс. Это не всем подходит.

Поэтому в моей команде те люди, которые готовы учиться, изначально мы работаем по одному шаблону, темплейту, усредняемся, чтобы впоследствии показать свои сильные стороны, но быть совместимыми. Мы много работаем с поп и хип-хоп исполнителями, и иной раз из-за сроков всем инженерам приходится принимать участие в композиции.
У нас в команде есть менеджер. Он общается с клиентами и распределяет работу по инженерам. Иногда сроки важнее, чем имя звукорежиссера. Ведь все, что делает команда, проходит контроль качества, производственные студии одни и те же, все прозрачно и контролируемо. И клиент соглашается на неизвестного ему инженера из команды.Мы не берем в команду людей, если не чувствуем их компетентность.

Вы обучаете в Musicheads. Что вы хотите передать новому поколению звукорежиссеров?
Да, этот курс идет с 2013 года. Уже почти 30 групп по 20–25 человек мы обучили! Получился достаточно объемный курс. Там и объективная теория (я дипломированный радиоинженер), и субъективная практика. Многие хотят простых решений, но курс не рассчитан на формат «вот вам настройки, делайте именно так», в рамках курса я передаю свой подход к процессу работы с различными жанрами музыки. Собственно, именно системность подхода и хотелось бы передать.

Работа на лейбле или фриланс? Что бы вы выбрали, не основываясь на финансовой составляющей решения?
Для начала работа на лейбле поможет обзавестись солидным списком проектов, опытом и научит стрессоустойчивости. Во фриланс никогда не поздно уйти, но можно из него долго выходить, не имея послужного списка и навыков. Учиться в команде круто, я считаю.

Константин, вы собирали свой первый пульт самостоятельно еще в детстве. А микрофоны, с какими моделями вы работали?
В моем детстве были динамические «Октавы». Те, которые к катушечным магнитофонам прилагались. Потом появился МКЭ-100, я его починил сам. Ленточная «Октава» МЛ-51 появилась в старших классах. С их помощью записывали что-то, баловались. А потом в институте я попал на студию и окунулся в немецкий винтаж. Дома тогда у меня для авторских проектов и демо-записей стояла «Октава» МК-319 – подарок за те деньги (с заказным ламповым предусилителем Андрея Старцева из Екатеринбурга). Со временем к немецкому винтажу добавился винтаж американский – Telefunken. Затем вернулся интерес к динамическим микрофонам.

В чем, по вашему мнению, особенности работы с российскими микрофонами? Знаем, что в студии Blackstar вы работали с микрофонами «Октава».
Несомненные плюсы российских микрофонов – богатый потрясающий звук, быстрый сервис и возможность взаимодействия с производителем. У нас все-таки узкая и специфичная сфера деятельности! Сейчас есть конкуренция в виде новых брендов и рынка секонд-хэнд, но «Октава» – это узнаваемый бренд, известный, в том числе, в мире. Я думаю, секрет успеха тут кроется в качестве и актуальности модельного ряда, который создан в диалоге с российскими студиями, артистами и продюсерами. Есть ниша инструментальных микрофонов, дорогих вокальных, специфических цифровых и объемных. Все эти ниши можно заполнить качественным продуктом с отличным соотношением цена/качество. «Октава» работает в среднем ценовом сегменте, они правильно делают, что не конкурируют с Китаем. Я слушал линейку широкомембранных конденсаторных и ламповых микрофонов завода, лично мне особенно приглянулся «Октава» МКЛ-111.

Выбор микрофонов во многом опирается на акустические особенности инструментов. Почему струнные, духовые и ударные инструменты, вокал требуют разного подхода к записи и разных микрофонов?
Это похоже на выбор красок. Есть просто догмы – такая-то марка работает в данной точке съема и на таком-то инструменте. Так сложилось и прижилось зачастую эмпирически. В случае с близкими микрофонами надо идти от перегрузочной способности.

В случае микрофонов среднего и дальнего планов – от детального, но благозвучного верхнего диапазона; быть может, наоборот, от количества вносимых искажений и характера, как в случае с некоторыми винтажными ленточными микрофонами. На студии мы все используем одни и те же решения за редким исключением. Как раз такие истины без доказательств. Производителю микрофонов важно общаться со звукорежиссерами на одном языке, чтобы понимать потребности. Тогда появляются специфичные микрофоны под задачи. Хочу заметить, что на студии мы редко снимаем звук контактно – с дек гитары, скрипки, пианино или рояля, редко используем микрофоны-прищепки; у нас все акустически, но разбито на ближний, дальний и средний планы.

Какую технологию акустической записи вы применяете, в чем секрет постановки главной пары микрофонов и индивидуальных микрофонов? Как направленность микрофона влияет на результат? Для каких целей эффективно использовать российские микрофоны «Октава»?
Все тривиально: ближние spot микрофоны для «тела» и микрофоны среднего поля, обычно в формате Mid-Side, XY или Ambisonics, для «воздуха» и сбалансированного звучания акустических инструментов. В арендуемых нами комнатах этого достаточно, диффузное поле не записываем, используем искусственную реверберацию. Иногда ставим боковые прострелы, аутриггеры, если состав большой или если это дает дополнительные краски. Это, естественно, не про соло-вокал, а, например, про малые хоровые группы.

Точки для ближних часто ищем на слух, закрыв одно ухо. Иногда используем готовые сложившиеся техники, например, технику записи в два микрофона Recorder man от Glyn Johns на барабанах.
При записи струнных часто используем специфичную рассадку и панорамирование, которые подходят для звучания струнных внутри аранжировки, но в целом ничего особенного – нужное количество оверхэдов и общий микрофон стандарта XY или Ambisonics в центре полукруга.



Если акустический инструмент точечный, не группа, то используем в среднем плане технику Mid-Side, дабы получить в моно-составляющей данный инструмент во всей красе.
Хочу отметить 012 серию «Октавы». Это настоящие рабочие лошадки в студийном процессе как в качестве ближних, так и в некоторых случаях в качестве микрофонов среднего поля.
Легендарные ленточные микрофоны «Октава» МЛ-серии традиционно находят применение в качестве барабанных оверхэдов (если нужно более винтажное звучание), в качестве ближних микрофонов на саксофоны. Линейка «Октавы» разнообразна, здесь есть микрофоны для использования в любых техниках записи.

Какие нюансы расположения музыкантов в студии надо учитывать?
Нужно начинать с концепции записи – играют все разом или поодиночке? Что еще звучит в композиции? От этого будет зависеть, нужно ли учитывать занятость центра аранжировки, например, не живыми барабанами, басом. Если запись только акустическая, то у нас больше простора для творчества. Мы рисуем стейдж-план (на листе бумаги или в голове) и, если музыканты не готовы играть все разом, то мы можем записывать их поочередно, но сохраняя позиции в пространстве. Иногда мы используем техники панорамирования «слэпбэк» – когда ближние микрофоны панорамируются, например, вправо, а микрофоны среднего поля – влево.

Мы понимаем, что большинство акустических инструментов не созданы для съема их звучания в ближнем плане. При записи соло-партий ближний план работает, но все же, без среднего плана струнные, медные, деревянные инструменты, барабаны, перкуссия звучат безвоздушно и не цельно. Лишь ближний план дает резкое звучание с массой резонансов по нижней и верхней середине без воздуха, нет той самой фирменности, есть ощущение дешевизны тембров как в самоиграйке.
Бывает, что на одном альбоме встречаются записи, сыгранные разом и овердабами, наложениями. Слышно, что единовременная запись гораздо энергетичнее. Музыканты всегда беспокоятся о нюансах, хотят исправить интонирование, улучшить партии, но слушателю важны также эмоция записи и ее воздух.

Есть ли разница в микрофонах, которые используют для академической, джазовой музыки, для записи композиций в других жанрах?
Есть микрофоны кристально чистые и не шумящие. Их любят при записи классической музыки, джаза и фьюжна. Есть микрофоны (винтажные и новые) характерные. Они для джаза и соула, более стилизованного под определенное звучание. Это если очень грубо. Вообще, можно же по-разному отнестись. Если музыка около-академическая, или в ней очень много нот и информации, или просто необходимо хорошее акустическое звучание, то это одно. А если заказчик приходит и ставит пластинку из 70-х и говорит: «Я хочу так же», то мы можем почитать, какие техники записи использовались тогда, какие микрофоны и подходы, а затем свести все это на перегруженный магнитофон через ламповый или транзисторный сатуратор. Набор микрофонов при таких различных задачах, даже в рамках одного жанра, будет разным. Я бы подбирал микрофоны, используя свои уши и отталкиваясь от стиля и задач, но инструментарий должен быть как чистый, так и характерный.

А что, по вашему мнению, важнее техники в звукозаписи?
Умение видеть результат и стрессоустойчивость. Очень важна культура рабочего места – свет, посадка, мы прикованы к компьютерам.

Можно ли на один универсальный микрофон записать всю палитру инструментов?
Да, например, «Октава» МК-012 – суперуниверсальный продукт. Можно рассадить весь состав вокруг микрофона и записать, сбалансировав акустически. Есть даже поклонники моно-микрофона в круговой направленности.
В текущих реалиях на студиях в России обычно имеют один очень качественный микрофон, на него записывают абсолютно все, от и до. К нему добавляют комплект для записи барабанов. Так и работают.